Комментарии: |
"Придёт, бывало, он к нам на кухню в одном дырявом сертучишке, а на дворе сильная стужа. Синий весь, трясётся, да и руки ходуном ходят. А лицо такое доброе, ласковое. Сидит и понемножку кушает. «Где ж вы, дядя, бедный, обитаете?» – спросишь его, чуть не сквозь слёзы. «У Лапина в ночлежке, Ростя, милый. А чем же я бедный? Милостыни не прошу, родные дают, когда придёшь, и поесть и деньжонок, спасибо им. Нет, не жалей меня, у меня больше свободы, чем у многих других». Долго ещё так он тянул, а потом в этой же самой Лапинской ночлежке и закончил свои страдные дни. И кто виноват в этом? Не дедушка же, спасший его от судебного позора... Я видел в Николае Николаевиче человека, попавшего в водоворот и лишённого уже сил бороться с ним, отчаявшегося, но всё-таки чувствующего внутри себя, где добро и где зло. И видя, что это не бессмысленная марионетка, а страждущий человек, я жалел его и любил. И он жалел меня, что я не в силах помочь, и также любил меня. Вот эта власть любви и объединяла нас, и её «судьба» уже не могла ни побороть, ни выклевать из наших сердец" (Благонравов/Гардин Р.Ф. Быль (Воспоминания). С. 35–36). Третий сборник воспоминаний, генеалогических и литературоведческих работ об авторе первых русских исторических романов Иване Ивановиче Лажечникове. Из содерж.: Буловацкая С.Ю. Семья Лажечниковых: столетия девятнадцатое и двадцатое; Нестерова А.Ю., Ермакова А.А. Документы ЦГА г. Москвы о соляной торговле коломенского купца И.А. Ложечникова; Арсеньев В. И.И. Лажечников в Витебске и др. |